The Atlantic: Начало французского политического кризиса? (перевод)
Перевод статьи, опубликованной на сайте The Atlantic 7 мая.
Автор: Ури Фридман Перевод: Шарий.NET
Самый большой вызов для президента Эммануэля Макрона – это не «ИГИЛ» или экономика, а нечто более базовое — управление
Лозунгом предвыборной кампании следующего президента Франции Эммануэля Макрона был призыв: «Вместе, Франция!». А почему бы и нет? Макрон – блестящий центрист, который привлек голоса избирателей и левого, и правого сегмента для того, чтобы одержать сокрушительную победу над ультраправой националисткой Марин Ле Пен в воскресенье. Центру удалось не только устоять, но и укрепить свои позиции.
Но победа Макрона может спровоцировать еще большее дробление французского политикума вместо того, чтобы способствовать урегулированию политических разногласий в стране. Многие демократии сталкиваются с этим вызовом сегодня, особенно – в Европе: разочарованная общественность отвергает традиционный политический истеблишмент, а сформировать эффективное правительство из оставшихся обломков весьма сложно. Это может привести к еще большему разочарованию среди простых людей.
Чтобы представить, какие проблемы ждут страну впереди, мы должны учесть тот факт, что четверть французского электората так и не посетила избирательные участки, что стало самым высоким показателем воздержания от изъявления своей воли за всю историю Пятой Республики, которая была основана де Голлем в 1958 году. Французские избиратели настолько разочарованы деятельностью своих политических лидеров, что, впервые за всю историю Пятой Республики, во втором туре не приняли участие представители традиционных правых и левых партий.
Это может быть ответом на неспособность правительства справиться со стагнацией в экономике, защитить страну от терроризма, вдохновленного «Исламским государством», эффективно ассимилировать иммигрантов и распознать недостатки глобализации, но французы систематически выражают низкий уровень доверия своему правительству. В преддверии голосования, которое состоялось в это воскресенье, был проведен опрос общественного мнения, который выявил, что французское общество поляризовано больше, чем другие европейские нации. 20% респондентов признали, что считают свои политические взгляды довольно радикальными (в ЕС этот показатель составляет 7%), а 36% определили себя в качестве людей с убеждениями центристского толка (62% в ЕС). Ситуация далека от единства.
Именно протест против традиционной политики привел Макрона, правительственного чиновника, который никогда не занимал избирательную должность, в Елисейский дворец. Он не является членом какой-либо партии, и только год назад основал свое собственное движение «En Marche!». Однако политическая независимость, которая была ценным активом во время предвыборной кампании, может стать проблемой в июне, когда во Франции будут проходить парламентские выборы.
Макрон уже пообещал, что представители его движения будут баллотироваться от каждого избирательного округа, а опросы общественного мнения подтверждают, что у «En Marche!» намного больше шансов занять места в Национальном собрании, чем у любой другой партии. Вполне вероятно, движение следующего президента Франции способно получить необходимое большинство в 577- местной нижней палате, что станет удивительным успехом для организации, которая только взошла на политическую сцену.
Но, если у Макрона все-таки не получится занять большинство мест в парламенте, он будет вынужден сформировать правящую коалицию с другими партиями. А если большинство завоюет другая политическая сила, ему придется считаться с этим оппонентом. Этот сценарий французы описывают эвфемизмом «сожительство».
За последние несколько десятилетий президентами Франции становились только представители крупных левоцентристских или правоцентристских партий. Победа на президентских выборах обычно прокладывала путь для этой партии к победе на парламентских выборах, что позволяло президенту с большинством в парламенте назначать премьер-министра из своей партии, который управлял бы правительством так, как нужно главе государства. Так получалось не всегда; Пятая Республика уже пережила три периода «сожительства». Но система работала гладко; со времен принятия поправки к Конституции в начале 2000-х, во Франции не было расколотого правительства. Поправка утвердила президентский и парламентский срок полномочий в 5 лет, чтобы парламентские выборы проходили сразу за президентскими, снижая при этом риск возникновения «сожительства».
«В периоды сожительства фигура президента теряет много полномочий, а премьер-министр, как правило, выполняет основные функции исполнительной власти», — поясняет профессор сравнительной политологии в Дартмутском колледже Джон Кэри. «К примеру, в конце 1980-х, премьер-министр Жак Ширак инициировал крупное снижение налогов и приватизировал ряд государственных предприятий, в то время как президент Миттеран мог только наблюдать. Но, когда Ширак стал президентом, премьер от Социалистов Жоспен протолкнул закон о снижении продолжительности рабочей недели с 39 до 35 часов».
Теперь, когда традиционная политическая система во Франции потерпела крах, риск «сожительства» и политической дисфункции вернулся. Если оппозиционная партия установит контроль над Национальным Собранием, Макрон будет лишен возможности реализовать все амбициозные политические инициативы, которые включают в себя сокращение государственных расходов и предоставление работодателям больше возможностей в плане найма, увольнения и переговоров с работниками. Если ему придется сколотить коалицию из разношерстных политических сил, то каждый голос за его законодательные предложения придется добывать с огромным трудом. Как выразился Франсуа Фийон, который потерпел поражение в первом туре, Макрону, вероятно, «снова и снова придется готовить парламентские блюда из смеси импотенции и компромиссов» — худшее из французской кухни.
Такие сценарии абсолютно противоположны тому, чего хотят избиратели, которые проголосовали за Макрона. Человек, избранный, чтобы исправить ситуацию в стране, будет бороться, чтобы добиться своей цели. Человек, избранный, чтобы порвать любые отношения с традиционными партиями, будет вынужден тесно сотрудничать с ними. Стремление к политическим переменам и разочарование в правительстве могут только нарастать.
Этот порочный круг можно увидеть по всей Европе – избиратели, разочарованные политикой истеблишмента, лишают поддержки право- и левоцентристские партии, превращая политический ландшафт в совокупность маленьких и средних по размерам политических сил, которые борются за влияние. «Чем сильнее фрагментация, тем сложнее для нестабильных коалиций будет выработать последовательную программу действий», — сказал мне политический эксперт Робин Бест после выборов в Нидерландах. «Избиратели будут недовольны еще больше, чем сейчас», и вскоре поддержат ультрарадикальных политиков.
С другой стороны, если «En Marche!» обеспечит себе большинство в Национальном собрании, или если Республиканцы и Социалисты будут настроены на сотрудничество, президентство Макрона будет плавно двигаться вперед. Историк Элин-Флоренс Мане отметила, что де Голль создал Пятую Республику так, чтобы она не зависела от политических партий, которые он рассматривал в качестве источников нестабильности. «Пятая Республика была создана в качестве гибридного режима, где парламентская система действует наряду с президентом, который наделен огромными полномочиями, чтобы партийный кризис не обязательно приводил к правительственному».
Она добавила, что именно президентство Макрона станет «настоящим испытанием для правил Пятой республики, сформулированных де Голлем». До этого таких экспериментов не было, потому что в стране де-факто была двухпартийная система.
«Это могло занять 60 лет, но Пятая Республика в понимании де Голля приближается к кризисной отметке», — уверена Мане.
