Project Syndicate: Миссия Макрона (перевод)

Перевод статьи, опубликованной на сайте медиаорганизации Project Syndicate.

Автор: Гарольд Джеймс, профессор истории и международных отношений Принстонского университета. Перевод: Шарий.NET

Успех кандидата от центристских сил Эммануэля Макрона в первом туре президентских выборов во Франции, вероятно, придаст Европе новый импульс. В отличие от других кандидатов, Макрон не просто признает необходимость радикального реформирования Европейского Союза, а хочет реализовать это в рамках общеевропейского сотрудничества. Но Макрон не очень сильно вырвался вперед по количеству голосов избирателей, — почти половина французских граждан продемонстрировала поддержку совсем иных политических взглядов.

Макрону противостоят ностальгическое видение и изоляционистские идеи, которые продвигает его соперник во втором туре выборов — лидер Национального Фронта Марин Ле Пен. Ее слоган звучит следующим образом:«on est chez nous», что буквально означает «мы у себя дома». Это подчеркивает ее стремление превратить Францию в национальный кокон, который сопротивляется «повальной глобализации».

Однако Ле Пен не единственная, кто взывал к избирателям именно с этой позиции. Ультралевый политик Жан-Люк Меланшон, который занял четвертое место в первом туре, также построил свою кампанию на экономическом популизме. К примеру, он обещал радикальное снижение пенсионного возраста, как и Ле Пен, но не объяснял, за счет чего будет финансировать данную реформу.

Оба говорили с позиции германофобии, указывая на долговой кризис еврозоны и политику «затягивания поясов», которую навязывает Берлин. Ле Пен обвинила Макрона в желании стать вице-канцлером Европы, то бишь заместителем немецкого канцлера Ангелы Меркель. Себя же она гордо описывала как человека, который исповедует противоположные политике Меркель взгляды. Меланшон утверждал, что Германией движут радикальный индивидуализм, неолиберализм и экономические интересы стареющего населения.

Даже если Макрон победит во втором туре, как и ожидается, ему придется решить те проблемы, которые побудили 40% французских избирателей поддержать политическое видение Ле Пен и Меланшона в первом туре. И если он хочет реанимировать поддержку единой Европы во Франции, он должен понять, что делало ее привлекательной в прошлом, и почему она потеряла свой былой шарм.

Европа была наиболее привлекательной, когда ее рассматривали в качестве способа избавиться от вредоносных и коррумпированных национальных особенностей. В 1950-х годах двое пожилых мужчин – немецкий канцлер Конрад Аденауэр и французский президент Шарль де Голль — решили полностью перестроить свои страны. Они попытались понять, как национальные традиции были подорваны политическими элитами этих стран.

Германия была опустошена нацизмом, который, по мнению Аденауэра, был навязан стране прусскими аристократами и милитаристами. Де Голль же считал, что французские элиты ослабили страну, когда проголосовали за свержение Республики после военного поражения.

Но, в отличие от сегодняшней ситуации, политики, которые выступали против элит после войны, не заставили свои страны замкнуться внутри себя. Более того, де Голль считал, что единственный способ излечить глубокие исторические раны Франции – это наладить отношения с Германией. Однажды он сказал: «Немцы – великий народ, который сначала одержал большую победу, но потом был низвергнут. Французы – великий народ, который привязал себя к триумфу немцев в период режима Виши». Он верил, что только ему удастся примирить Германию и Францию, потому что только он мог «поднять Германию с колен (из руин)».

Кризис еврозоны, однако, установил определенные ограничения для такого рода примирения. Это же касается и вопроса национального упадка. После 2010 года европейская политика была подчинена доминирующей Франции и еще более доминирующей Германии. Так же, как и в 1940-х, кризис еврозоны стал следствием неэффективного управления и нерассудительности, которые большинством воспринимаются как предательство истеблишмента. На этот раз речь идет о европейских элитах, которые были уполномочены национальным истеблишментом. Все обвиняют именно европейские элиты.

Еврозона стала камнем преткновения, потому что она предполагала определенные ограничения для стран-участниц. По мере того, как кризис прогрессировал, единая валюта стала подобна смирительной рубашке, а избиратели все больше убеждались, что, если откажутся от евро, то все проблемы, связанные с еврозоной, будут решены.

Примечателен тот факт, что и кредиторы, и должники стран еврозоны разделяют эту уверенность. Конечно, Южная Европа, и Франция в том числе, чувствуют свою низкую конкурентоспособность из-за высокого уровня безработицы и застоя в росте доходов. Но даже Северная Европа и Германия тоже чувствуют, что угодили в ловушку.

Несмотря на то, что Германия считается главным бенефициаром существования еврозоны, торговые выгоды Берлина не столь впечатляющие, как многие думают. Особенно, когда речь идет об экспорте в страны Южной Европы, которые потребляют все меньше немецких товаров. Напротив, многие немцы видят лишь растущее количество финансовых претензий к южным государствам еврозоны в платежной системе TARGET2.

Эта ситуация, когда обе стороны чувствуют себя заложниками, подобна знаменитой диалектике Гегеля «господин-раб» из «Феноменологии духа». Раб не признается полноценным человеком и равным господину, поэтому он несвободен. Господин свободен, но не признается полноценным человеком рабом. Господин весьма обеспокоен тем фактом, что отношения с рабом весьма хрупкие, потому что последний построил альтернативную систему ценностей, в которой господину места нет.

Задачей, которую предстоит решить президенту Макрону, будет достижение гегелевской трансцендентности посредством процесса, который де Голль описал в 1960-х. Франция нуждается в Германии, чтобы иметь в качестве образца для подражания социальную модель рыночной экономики, которая позволяет создавать рабочие места вне государственного сектора. Германия нуждается во Франции, чтобы определить свое место на мировой арене, особенно в сфере безопасности.

Примирение экономических императивов и нужд в сфере безопасности является болезненным процессом, это означает противостояние слабостям и ошибкам прошлых «лобовых столкновений». Но это необходимо. Франция и Германия должны вновь принять друг друга.

Фото: politeka.net