The Washington Post: Украина закрывает глаза на праворадикальные военные группировки (перевод)
Перевод статьи, опубликованной на сайте The Washington Post 13 февраля.
Внедорожник несется вниз по длинной, ухабистой дороге в сторону фронта. Миша, Монарх и Динамо сидят внутри автомобиля, сжимая свои штурмовые винтовки между ног. Настроение у них приподнятое, ведь прошли дни с того момента, когда они участвовали в перестрелке с врагом, который закрепился на некоторых участках ничейных территорий.
Они подъехали к украинскому блокпосту, окруженному неухоженными полями. Этот КПП должен был быть конечной точкой для вооруженных мужчин. На машине был установлен красно-черный флаг, который свидетельствовал об их принадлежности к «Правому Сектору», ультранационалистической группе военизированных формирований, которые запрещены на фронте.
Но охрана на блокпосту разрешила внедорожнику продолжить свой путь; эти люди держали путь к позициям украинской тайной армии, которая стоит на защите восточной границы Украины.
«Официально нас здесь нет, – сказал Монарх, невеселый мужчина лет тридцати, который, как и другие, попросил упоминать только его псевдоним. – Политики заявляют, что мы отозваны, но на востоке все по-другому. У нас хорошие отношения с солдатами и у нас общий враг».
«Мы – украинские партизаны,– отметил Миша. – Политики опасаются, что стоит войне закончиться, мы вернемся в Киев, чтобы направить наше оружие против них. Мы должны. Нам нужно это сделать».
Несмотря на обещание, данное официальным Киевом, который заявил, что обуздает их, бойцы-бунтари продолжают сражаться против промосковских сепаратистов. Когда война разразилась в 2014 году, украинская армия стояла на коленях после десятилетий коррупции и пренебрежения. Поэтому руководство решило объединить силы армии и добровольческих батальонов, чтобы противостоять пророссийскому восстанию. Но эти группировки очень сложно контролировать, а некоторые из них отвратительно злоупотребляют своими возможностями. Почти все они были включены в состав правительственных войск.
Основная группировка («Правый Сектор») отказалась подчиняться. Эта организация была создана в ходе революции 2013-2014 годов из протестующих и ультраправых радикалов. Аналитики считают, что «Правый Сектор» имеет тысячи членов, сотни вооруженных представителей этой организации развернуты вдоль линии фронта вместе с правительственными войсками.
Несмотря на то, что чиновники отрицают этот факт, новобранцы продолжают приезжать на фронт.
«Само собой разумеется, что армия осуществляет контроль над «Правым Сектором, – считает Вячеслав Лихачев, эксперт по правому радикализму. – Каждый их шаг координируется с украинским командованием».
Министерство Обороны Украины не отреагировало на просьбу о комментарии. На данный момент Киев получает выгоду от деятельности этих партизан: они хорошо мотивированы и не претендуют на государственные пенсии.
В долгосрочной перспективе, конечно же, правительство играет с огнем.
Существование «Правого Сектора» подрывает авторитет официального Киева в Европе: если мирный процесс когда-нибудь придет в движение, эти группировки, скорее всего, отвергнут любые компромиссы и ввергнут нестабильный регион в еще более глубокий конфликт.
Но сейчас идут бои вдоль линии фронта, а украинцы беспокоятся по поводу желания президента Трампа перезапустить отношения с Россией, забросив Украину. Все это уменьшает вероятность того, что киевское правительство отвернется от бойцов «Правого Сектора».
Они восхищаются их ожесточенной самоотверженностью, но воинственные заявления и грозные демонстрации запятнали репутацию организации. Российские государственные СМИ демонизируют эту организацию и преувеличивают ее важность, представляя ее в качестве военного крыла (вымышленной) фашисткой хунты.
Москва весьма свободно использует историю правого радикализма в Украине. Некоторые украинские националисты боролись с нацистами во время Второй мировой, но другие совершали зверства в рядах немцев.
В организации действительно состоят неонацистские элементы, но есть и те, кто не испытывает никаких праворадикальных симпатий. Все они ненавидят коррумпированный украинский бюрократический аппарат.
Происходит что-то серьезное
Добровольческие подразделения стоят на страже Марьинки. Они живут в убогих, заброшенных домиках. На позиции с видом на Донецк, удерживаемый сепаратистами, выделяются два иностранца: итальянский неонацист и молодой голландец. Оба жаждут приключений и полностью игнорируют местный язык.
На его футболке красуется военный флаг эпохи нацистов, украшенный словом: «ненависть». Несмотря на его крайнюю идеологию, он обезоруживающе приветлив. Что же его привело сюда?
«Это Европа – мой дом. Правительства не дают нам сражаться», – говорит он, жалуясь, что европейская идентичность находится в упадке из-за мусульман и африканцев. Он уверен, что восточная Украина – это именно то место, где можно отстоять свою позицию. «Что-то серьезное и большое здесь происходит, и за это стоит сражаться».
Этот сорокасемилетний мужчина и отец двоих детей работал в частных охранных корпорациях в Анголе, Ираке, Судане и Сирии. Каждые несколько месяцев он берет отпуск, чтобы присоединиться к украинским силам.
«Моя семья меня не поддерживает, они пытаются понять, но не поддерживают. Это тяжело. Вечный конфликт».
Он не беспокоится о том, что Кремль может использовать присутствие ему подобных на фронте в качестве доказательств для своей версии о фашистах.
«России не нужно сфотографировать мою футболку, чтобы поддерживать свою пропаганду, они все равно скажут все, что захотят».
Возле него сидит двадцатидвухлетний Сьерд Хиджер с АК-47 в руках. Он наблюдает за ничейной территорией через солнцезащитные очки оранжевого цвета. Бывший сборщик мусора и работник колл-центра, которого дразнят, как вечного военного туриста.
«Моя мать не знает, что я здесь. Может быть, я пришлю ей фото гранаты. Она привыкла, что у меня есть привычка исчезать», – сказал Хиджер, чья боевая подготовка выглядела следующим образом: он просто выстрелял четыре обоймы. Его инструктор объяснил ему основы первой помощи, но «я не понял и половины из того, что он сказал».
Командир отряда приветствует таких авантюристов. «Чем их больше, тем лучше», – уверен Вано, 28 лет. Его настоящее имя – Иван Борисенко. «Конечно, голландский ребенок не знает, как пользоваться оружием, но вскоре он узнает все, что нужно».
Двое грузин, Алькандил и Виктор, заняли соседнюю позицию. Начиная с 1990-х годов, они сражаются с Россией по всему бывшему Советскому Союзу: Абхазия, Чечня, Северная Осетия, а теперь и Донбасс.
Со своей пушистой белой бородой, Виктор выглядит как Санта-Клаус в камуфляже.
«Здесь у нас один враг, – говорит его соотечественник. – Я надеюсь, эта война закончится однажды. Я надеюсь, что в один прекрасный день я сложу оружие и отправлюсь домой. Но, пока Россия угрожает этим землям, мне не будет покоя».
Вынужденное бездействие
В часе езды от Марьинки стоит захудалый склад, который является базой «Правого Сектора». Несколько десятков бойцов, что отвлечь себя от затяжной войны, чистят свое оружие, делают спортивные упражнения или же пьют. Ржавые грузовики стоят во дворе. Патриотический хэви-мэтал раздается в коридорах.
Бывший учитель истории чистит ракетницу времен СССР на бильярдном столе. Откуда у «Правого Сектора» оружие – непонятно, но это имеет отношение к сделкам на черном рынке, трофеям с поля боя и налетов на арсеналы.
Противостояние «Правого Сектора» и украинской политической элиты, а также стремление организации к протесту – подарок Кремлю. Это может использовать их враг, с которым они борются.
«Ультраправые радикалы являются благодатной почвой для планов России по дестабилизации Украины, – уверен Лихачев. – Их идеология изначально антироссийская, но преследует те же цели, что и Москва».
Несмотря на это, такие неконтролируемые боевики как Миша, считают, что у этой войны нет политического решения.
«Нам нужна еще одна революция, – уверен он. – Политики все воруют и воруют. Мы не можем им доверять. Это – наша земля, и мы будем сражаться до конца».
Фото: из открытых источников
