The Atlantic: Что взлом сервера Демократической партии означает для демократии? (перевод)
Перевод статьи, опубликованной на сайте издания The Atlantic 2 августа.
Предполагаемое иностранное вмешательство в выборы США может быть лишь прелюдией к тому, что грядет
Аналитики едины во мнении, что взлом серверов Демократической партии и публикация краденных электронных писем, которые усугубляют разногласия внутри партии, дело серьезное. Но также эксперты разнятся во мнении – сталкивались мы с таким в прошлом, или же это что-то абсолютно новое. Ответ на этот вопрос поможет администрации Обамы правильно отреагировать на происходящие, а международному сообществу установить общепринятые нормы для вмешательства внешних сил в процесс демократических выборов.
Вопрос следующий: Если российские спецслужбы «хакнули» Демократическую партию и поделились украденным с WikiLeaks – можно ли это стерпеть?
До сих пор только анонимные официальные лица и представители компаний, которые занимаются кибербезопасностью, указали на Россию. Правительству США только предстоит обвинить Россию в организации преступления, не говоря уже об утечке. Кремль свою причастность категорически отрицает. Тем не менее, многие считают, что в Москве возрождают советскую тактику влияния на США, которую использовали годами, чтобы повлиять на внутреннюю ситуацию в СССР и странах Европы. С помощью сбора и распространения компрометирующей информации и дезинформации, вмешаться в политику для дискредитации политической системы противника, посеять сомнения и раздор. Альтернативная интерпретация звучит следующим образом: Россия переходит черту дозволенного и создает опасный прецедент: авторитарное государство, которые скрытно пытается саботировать американские выборы. Многие эксперты отмечают, что у подобного рода деятельности есть долгая история, которая включает и Россию, и США, пытавшиеся повлиять на выборы и мнение общественности за рубежом, особенно в период Холодной войны. Такие усилия часто вполне открыты: они зачастую выражаются в выборах сторон: Ангела Меркель поддержала Хилари Клинтон, а Барак Обама поддержал тех, кто выступал против Брексита в Великобритании.
Пока правительство США расследует взлом, юристы и эксперты по кибербезопасности пытаются отсеять новое от старого. Джек Голдсмит, профессор юриспруденции в Гарварде и бывший сотрудник администрации Джорджа Буша-младшего, считает, что есть что-то новое в механизме и масштабах вмешательства. Механизм включал в себя не только массированную кибератаку, но и сотрудничество с третьей стороной для передачи ей данных для публикации. Последнее и делает этот случай шпионажа необычным – вполне возможно, американскую демократию ждут еще более амбициозные интервенции. Правительство США может оказаться не готовым к этому, опасается профессор.
Комбинация кражи конфиденциальной информации и «вооружения WikiLeaks» или других подобных организаций, несомненно, повторится. Иностранные правительства могут взломать машину для голосования, обрушить избирательную систему или избирательные органы, удалить или изменить результаты голосования, обрушить веб-сайт кандидата и атаковать спонсоров кандидата.
Взлом Россией серверов национального комитета Демократической партии был лишь цветочками по сравнению с нарушением целостности результатов национальных выборов. Мошенничеством на выборах, как правило, занимаются чиновники, с которыми потом разбираются правоохранительные органы. Но потенциальная иностранная угроза избирательному процессу должна быть в компетенции Национальной разведки. Но занимаются ли они этим вопросом? Может ли правительство США заверить нас, что наша высоко компьютеризированная и сильно централизованная системы выборов президента надежно защищена от кибератак?
Произошедшее может казаться чем-то новым, даже если таким и не является, добавил профессор. Все зависит от контекста. Имела место манипуляция с американскими выборами. Это необычно и потому, что многие предполагают, что республиканский кандидат, если не работает, то поддерживает иностранного противника в попытке сокрушить другого кандидата.
Что же касается каких-либо юридических последствий, Голдсмит отмечает, что хоть киберкражи запрещены законами США, многие страны (с США во главе) просто игнорируют свои же законы, когда дело доходит до кибершпионажа за рубежом.
Международное право еще более расплывчато. Киберконфликт является относительно незаконным в контексте международных отношений. За последние пятьдесят лет возникли международные нормы невмешательства во внутренние дела других государств. Но эти нормы больше касаются использования военной силы для изменения границ или лишения стран независимости, а не влияния на способность страны сделать свой выбор.
«Очень давно идея о запрете международным правом силовой интервенции кристаллизировалась, – считает профессор Дамрош. – В качестве силлогизма понятно, что другие способы вмешательства также должны быть запрещены, но из-за их размытости очень сложно четко определить нормы».
Если иностранные хакеры опубликовали документы, которые вредят партии в момент выборов, является ли это нарушением невмешательства? Сложно сказать, особенно потому что сложно определить мотивы хакеров.
«Всегда сложно было определить, что является доброкачественным влиянием в международной политике, а что запрещенным вмешательством, – продолжает Дамрош. – Я не уверена, что эти вещи действительно поддаются процессу нового законотворчества».
Это соображение может быть фактором, который определил реакцию администрации Обамы на хакерскую атаку во время и без того бурной президентской гонки.
«Даже, если чиновники соберут достаточное количество доказательств о причастности России, они не смогут их опубликовать, не показав России и её хакерам, насколько глубоко АНБ проникло в сеть страны, – считает Дэвид Сангер. – И проектирование ответа, который четко даст понять позицию США, не вызвав при этом эскалации и кибервойны с Россией, что подорвет сотрудничество обеих стран в Сирии, где они и партнеры, и противники одновременно».
Ответ США может быть очень разным: просто обвинить Россию, ввести санкции против причастных российских чиновников или же запустить кибератаку против российских спецслужб. Администрация Обамы уже прибегала к ряду подобных мер в отношении Северной Кореи, которая взломала компанию Sony Pictures в 2014 году. Но риски в случае с Россией несопоставимы. Именно поэтому США могут решить не делать ничего.
Тем не менее, не отреагировать на случившееся тоже опасно, считает Мэтт Тэйт, который обвиняет Россию во взломе. Решение не реагировать может дать «зеленый свет» подобной деятельности в будущем.
«Будем ли мы бездействовать, когда в сеть попадут финансовые данные наших доноров или имена и адреса наших ЛГБТ-сторонников, – вопрошает Тэйт. – Приемлемо ли это – оставлять иностранное вмешательство в выборы США без ответа. Вот что на кону после взлома Россией национального комитета Демократической партии».
И ставки будут только повышаться. В 2009 году профессор Тичут, который сейчас баллотируется в Конгресс, написал, что «учитывая глобальную значимость политики США, через двадцать лет попытки вмешаться в процесс выборов в США станут рутиной».
Он тогда заявил, что Интернет позволяет правительствам, корпорациям и простым гражданам влиять на выборы в США, как никогда ранее. К примеру, если бы Уго Чавес опубликовал несколько вирусных роликов с нападками на республиканского кандидата Джона МакКейна в 2008 году? Было бы это хорошо или плохо для американской демократии?
Многое изменилось. Чавес умер. Решение Верховного Суда от 2010 года позволяет иностранным организациям инвестировать неограниченное количество денег в выборы через американские корпорации. Последующие годы принесли американо-израильские хакерские атаки на иранскую ядерную программу и предполагаемую российскую хакерскую атаку на украинскую энергосистему. Интерес к вмешательству в американские выборы не ослаб, но способов стало намного больше.
Если американское правительство обвинит иностранное правительство во взломе, последующие действия (или бездействие) будут иметь серьезные последствия для американской демократии и демократий всего мира.
Фото: Reuters
