Middle east eye: Почему Россия и Запад не могут победить в Сирии (перевод)
Перевод статьи, опубликованной 18 февраля на сайте Middle east eye.
Отсутствие стратегии выхода из конфликта и успех Башара Асада в фрагментации многоконфессиональной оппозиции непоправимо сломили Сирию
С момента распада Советского Союза, отношения между Россией и США были асимметричными. Независимо от преобладающих в разное время настроев (от трусливого про-западничества до воинствующего национализма) российская элита, задействованная в сфере внешней политики, никогда не прекращала читать нотации западному обществу. Россия испытывает глубокою обиду за предательство, потому что быть европейской – это часть её идентичности.
Происхождение асимметрии очевидно: Запад отказался слушать поучительные лекции и вышел из аудитории. Американские президенты торжественно заявляли, что Россия – великая держава (хотя сами в это не верили). Но они без колебаний разорвали с ней договоренности. Вашингтон рассматривает украинский вопрос в европейском контексте, но США больше озабочены китайскими амбициями в Южно-Китайском море.
Невнимательный партнер может нанести больший урон, чем враг. Лидеры вроде Владимира Путина, который эксплуатирует российский люмпен-национализм, используют другие способы, чтобы выделиться на международной арене. Ракетные испытания Ким Чен Ына периодически напоминают соседям, что Северная Корея существует.
Путин же достиг этого эффекта в Сирии. Всего за несколько месяцев российские авиаудары изменили баланс сил между правительством и повстанческими формированиями. Несколько лидеров оппозиции были убиты, и теперь Россия стремится диктовать, кто является легитимными повстанцами, а кто нет. Россия проложила себе путь в международную коалицию против ИГИЛ и обеспечила себе место за столом на любых переговорах по Сирии.
Когда обсуждается сирийский вопрос, госсекретарь США Джон Керри регулярно совещаеся с российским министром иностранным дел Сергеем Лавровым, независимо от того, считает ли он, что Лавров или глава российской разведки имеют какое-то влияние на Башара Асада или же нет.
В результате, многие арабские лидеры начали отдавать дань уважения Москве. Сначала Египет, Иордания и ОАЭ. В январе – эмир Катара. Затем – король Бахрейна Хамад ибн Иса аль-Халифа подарил Путину «меч победы», сделанный из дамасской стали. Российский президент предложил своему гостю прокатиться на лыжах по склонам над Сочи. Хамад, вероятно, не знал, что здесь было кладбище другого мусульманского народа, уничтоженного царской Россией – черкесов. В любом случае, король отказался.
В Сирии Путин восстановил позиции на Ближнем Востоке, которые были потеряны, когда его премьер-министр Медведев не возразил против интервенции НАТО в Ливии.
Это была стратегия входа. Какая же у Путина стратегия выхода?
США могут ознакомить Россию с Первым Законом Иностранного Вмешательства, и он звучит следующим образом: если вы вторгаетесь в страну – вы ею владеете. Если Россия участвует в конфликте в качестве активной воюющей стороны, она отвечает за беспорядок, порожденный ею.
Путин унаследует страну, 28% населения которой проживает в лагерях за пределами Сирии – в Турции, Ливане и Иордании. Он унаследует гражданскую войну, которая длится шестой год и в которой число гражданских жертв выше, чем после американского вторжения в Ирак. Он унаследует регион, в котором укоренилась жесткая религиозная воинственность. Он унаследует ответственность за режим, который использовал бочковые бомбы против суннитского большинства, вынуждая многих людей пускаться в бега. Иордания (союзник России) несет на себе основную тяжесть человеческих страданий, которые Россия порождает. При темпах, с которыми гражданские убегают от правительственного наступления, добрая половина населения может скоро оказаться за границей.
Какие перспективы режима прекращения огня в этих обстоятельствах? Никаких. Какие перспективы примирения между суннитами и шиитами? Спросите еще раз через десять лет.
Единая Сирия – также маловероятный вариант. В лучшем случае, страна превратится в три анклава – курдское государство на севере, алавитское государство на западе и суннитская пустыня-глубинка, в которой будет полно желающих совершать теракты. Очищая путь для Асада, Россия разрывает Сирию на мелкие кусочки, которыми, к примеру, стала Ливия.
Эта карта Сирии – не случайный результат пятилетней войны. Это также не результат появления ИГИЛ или Фронта Аль-Нусра. Это естественное продолжение той стратегии, которую Асад избрал для борьбы с тем, что начиналось, как многоконфессиональное протестное движение.
Многоконфессиональное? Таким оно, действительно, было. Об этом уже забыли, но в марте 2011 года лозунг протестов звучал так: «Бог один и сирийский народ един».
Мишель Кило, сирийский диссидент-христианин из Латакии, будучи в изгнании в Париже, рассказывает, как христианская община отреагировала на события 2011 года: «В то время революция переживала свою весну. Она была мирной. Она приобрела форму национального фестиваля, как Ид. Все больше людей в ней участвовало, хотя режим и начал стрельбу по демонстрациям. Большинство протестующих были молодыми людьми. Это то, что вы бы назвали гражданским обществом. Христиане же избрали другой путь. Молодые присоединились к протестам, средний класс остался нейтральным, а церковные деятели поддержали режим. Один из заместителей Патриарха приказал аппарату разведки арестовывать молодых людей, которые пришли в его кабинет протестовать против позиции церкви. И это – несмотря на тот факт, что в то время не было никаких доказательств тому, что православная церковь была провластной. Католики и марониты тоже были с режимом, хотя они и оправдываются, будто власти заставили их определиться со своей позицией в пользу правительства».
Кило, друг и доверенное лицо тогдашнего Патриарха, попытался убедить его поменять позицию: «У нас были хорошие отношения. Он попросил меня каждый месяц докладывать о ситуации в Сирии. Когда меня арестовали, он позвонил Башару Асаду и потребовал моего освобождения. Тогда он сказал моей жене, что одна сторона не видит никого кроме себя, все мы заключенные Башара. Вот, что он сказал. Я же говорил ему, что сирийское общество пойдет путем Арабской весны, и что церкви необходимо выступить против насилия, призвать к мирному решению, чтобы избежать длительного кризиса, потому что режим решил использовать насилие против людей».
«Я спросил у него: если бы Иисус Христос был сейчас здесь, то на чью бы сторону он встал? Сел бы он в танк, чтобы убивать людей, или же присоединился бы к демонстрантам, выступающим за свободу? Если вы не в состоянии защитить свободу сирийцев, то должны уйти в отставку. К сожалению, руководство церкви так не поступило».
Джордж Сабра, православный христианин и первый президент Сирийского национального совета, Бурхан Галион, суннит и председатель Переходного национального совета, Фадва Солиман, актриса алавитского происхождения – все они стали представителями конфессий сирийской Арабской весны.
Такое разнообразие среди протестующих было реальной угрозой баасистскому режиму. Асад использовал все, что возможно, чтобы придать оппозиции религиозное лицо. Хорошо задокументирован тот факт, что он выпустил боевиков из Седнайской тюрьмы, а двумя годами позже они пополнили списки тех, кто массово бежал из тюрьмы в Абу Грайбе в Ираке. Когда Фронт аль-Нусра захватил Идлиб, ВВС Асада бомбили там христианскую общину. Он использовал шабиху, алавитские вооруженные формирования, для нападений на суннитские деревни. Иранские боевики и Хезболла закончили процесс превращения гражданской войны в религиозную.
Стратегия Асада работает. Он создал ситуацию, в которой может выжить, но жертвой стало единство сирийцев. И эта была цена, которую заплатил каждый.
Для фанатичных религиозных боевиков Сирия – это рай. Сломленная страна, бесчисленное количество обездоленных суннитов и все силы мира против тебя. И это – основная ошибка Путина и Ирана, которую они совершили, ввязавшись в этот конфликт.
Конфликт не носит территориального характера и не будет решен путем раздела. Причиной ему – власть, идентичность и кто будет представлять и защищать интересы суннитов. У России и Ирана нет стратегии выхода из этого кризиса. Первая представляет православных христиан, а Иран является шиитской теократией. Оба государства не имеют полномочий или разрешения диктовать суннитам, что им делать на собственной земле. Их всегда будут считать чужаками, и относиться к ним будут, как и к другим захватчикам перед ними.
Фото: AFP
