Handelsblatt: Отклоняясь вправо (перевод)

Перевод статьи, опубликованной 27 ноября на сайте Handelsblatt. 

Марин Ле Пен любит выражаться в духе блокбастера: «Для французов ситуация сродни Титанику, – говорит она. – На нижних палубах второго и третьего класса уже осознали, что происходит, а в первом классе вряд ли заметили подступающую воду».

Если бы она была у штурвала, вы, вероятно, должны были думать, что Титаник был бы спасен. Когда же она комментирует европейскую иммиграционную политику, то характеризирует её так: «Это миссия на Марс!». Суть этого заявления такова: беженцы представляют собой метеорит, который уничтожит нашу высокоразвитую цивилизацию.

Марин Ле Пен не брезгует резкими образами, потому что каждый понимает их сразу. Блокбастер не должен быть умным или тонким. Все деньги идут на спецэффекты – вот как он захватывает широкую аудиторию.

Типичный жанр блокбастеров – фильмы про президентов. В таких лентах нация всегда в опасности, и рано или поздно наступает момент обращения президента к народу. Именно эту роль сегодня играет Марин Ле Пен.

Суббота. Первый день после терактов исламистов в Париже, забравших 130 жизней. Госпожа Ле Пен занята своей предвыборной кампанией, в начале декабря пройдут региональные выборы. Сорокасемилетний политик утверждает, что приостановила свою кампанию якобы из уважения. Она заявила об этом в Twitter сразу после атак. Но на следующий день она уже дает пресс-конференцию в главном штабе Народного фронта на фоне трех французских флагов, расположенных в форме вытянутого трезубца. Госпожа Ле Пен тоже там, на возвышении. С каменным лицом, низким голосом, тоном государственного деятеля: «Мои дорогие сограждане. Мы переживаем национальную трагедию. Франция оплакивает свои жертвы, и я также».

Её голос стремится передать всю тяжесть, она выражает свои соболезнования семьям погибших. Она хвалит бескорыстие и профессионализм спецслужб, как если бы они работали на неё.

Марин Ле Пен уже практикует роль главы государства.

В Twitter Ле Пен праздничные комментарии ее последователей выделялись на фоне всеобщего траура: «Марин Ле Пен будет следующим президентом Франции!»

«Имя следующего президента – Ле Пен». Подобные комментарии поступали в том числе из Германии.

Заявление Ле Пен завершилось списком требований. Она перечислила, что должно быть сделано немедленно: вернуть контроль над границей Франции, независимо от того, что говорит ЕС; перевооружение: предоставить ресурсы военным, полиции, спецслужбам и пограничникам; снести радикальные мечети и изгнать любого иностранца, проповедующего ненависть; все исламисты с двойным гражданством должны быть лишены гражданства французского и изгнаны из страны; депортировать всех нелегальных иммигрантов.

Она требовала этого долгое время. Но никогда ранее эти требования не звучали столь непримиримо. Избирательная кампания еще не закончилась, она даже не приостановлена.

Региональные выборы состоятся в декабре и будут репетицией президентских в 2017 году. Последние опросы, проведенные до терактов, сулят Марин Ле Пен первое место.

Смотрящий на Францию из соседних государств, глядит словно в хрустальный шар. Кажется, что вещи, происходящие там, могут случиться в будущем в других местах. В Германии голос против всех кандидатов стал нормой. Есть AfD (Alternative für Deutschland) и праворадикальное антииммигрантское движение Pegida. В Италии – Лига Севера (Lega Nord), в Британии – UKIP (UK Independence Party), в Дании – Датская народная партия (Dansk Folkeparti), в Бельгии – Фламандский интерес (Vlaams Belang), в Нидерландах – Свобода (Partij voor de Vrijheid). В Европе стало популярным принадлежать к правым силам.

Парижские теракты могут разжечь огонь еще больше. В конечном итоге, Францию может возглавить политик с убеждениями между правым популизмом и правым экстремизмом. Страну, в которой «изобрели» свободу, равенство и братство.

Марин Ле Пен часто упоминает о ценностях Республики. Но что она имеет в виду под свободой, равенством и братством? Она обычный политик или же, возможно, политик нового типа? Является ли она более терпимой «версией» своего отца, которого десятки раз обвиняли в расистских и антисемитских заявлениях, нападениях и избиениях, в угрозах смертью?  Просто безобидная дочка человека, который, будучи в Иностранном Легионе (Légion étrangère), пытал заключенных в Алжире? Или же её современность – это просто фокус для камеры, спецэффект?

Всего несколько недель назад Марин Ле Пен стояла перед судьёй, представляющим государство, которое она стремится возглавить. Она была одета в черный брючный костюм и, как часто бывает, короткие ковбойские сапоги. Её шаги отдавались громким эхом, когда она входила в зал заседания суда в Лионе, направляясь в переднюю его часть. Зал был переполнен. Она повернулась к галерее, чтобы окинуть взглядом журналистов с камерами и лэптопами, сподвижников и оппонентов, полицию и телохранителей. После этого, она громко сказала: «О! Это напоминает мне дни моей молодости!».

Будучи ребенком, Марин часто видела отца в суде за неправомерные высказывания. Теперь, когда она выросла, пришла и её очередь.

Она назвала мусульман, молящихся на улицах, «оккупантами» французской территории. Слово «оккупация» во Франции вызывает болезненные воспоминания. Униженный Гитлером и его приспешниками народ. Каждый порядочный француз и француженка думает: мы должны дать отпор.

Несколько антирасистских организаций подали в суд на Марин Ле Пен за подстрекательства к расовой нетерпимости, насилию и дискриминации. Это может означать заключение на один год или штраф в 45000 евро. Дата суда очень близка к дате выборов: обычно политики рассматривают подобное как неудачу. Но на самом деле, для Марин Ле Пен дела вряд ли могли сложиться лучше.

Жертва бесправия и издевательств – это любимый образ всех праворадикальных политических бунтарей Европы.  По всему континенту они проверяют демократию на прочность. Марин Ле Пен регулярно принимает в этом участие.

В зале суда она водрузила стопку документов на соседнее кресло. Её адвокат расстегнула свою блузку и поправила шейный платок. Судья зачитывает обвинения. А после этого Марин Ле Пен восклицает: «Это издевательство над судом!», «Мы имеем право называть вещи своими именами», «Сказанное мной было политическим анализом».

Комментарий «оккупация» впервые прозвучал в 2010 году. Сторонники Народного фронта собрались для внутреннего партийного мероприятия. В то время Марин Ле Пен боролась за кресло лидера партии в качестве преемницы своего отца. До того момента, политики из Национального фронта и не пытались скрыть свой антисемитизм. В этой среде шутки о печах и лагерях считались нормальными. На заседании партии Марин Ле Пен хотела убедить коллег по партии, что антиисламизм может быть много продуктивнее антисемитизма. Отношение партии к евреям было таким, каким сейчас к мусульманам.

Имея в виду религиозных мусульман, Ле Пен сказала: «Конечно, это не танки и не солдаты, но это все равно – оккупация».

Пять лет спустя, на суде, прокурор заявил, что обвиняемая сформулировала заявление с осторожностью юриста. И в самом деле, Марин Ле Пен – юрист. Она отметила важную деталь в своём комментарии: молитвы на улицах происходили в «10 или 15 местах». Таким образом, утверждать, что заявление было направлено против всех мусульман – нельзя. Подстрекательства к насилию места не имело, говорит прокурор. У него не было выбора, только как потребовать оправдательного приговора.

Когда Марин Ле Пен покидала зал суда, её сторонники скандировали: «Марин, мы с тобой!» и «Франция для французов!». Оппоненты же кричали: «Прекратите провокации!». Судебные секретари, облаченные в черные одежды, наблюдали за спектаклем из галереи. Стареющая республика, элегантная, но окостеневшая, глубоко потревожена женщиной, которая постоянно хочет во что-нибудь влипнуть.

Окончательное решение не будет принято до 15 декабря. К тому времени региональные выборы завершатся. Пройдет месяц после терактов, и страна, вероятно, будет погружена в дискуссию о том, как далеко может зайти свобода.

В эти дни, чтобы добраться до Елисейского дворца, резиденции французского президента, вы должны пройти три кордона безопасности. Стальные ограждения, полицейские машины и вооруженные до зубов полицейские в пуленепробиваемых жилетах отделяют президентский дворец от остального мира. Многие полицейские – темнокожие, их североафриканское происхождение очевидно. Они готовы отдать жизнь за это государство. И, смотря на них, сразу становится понятно, кто является противоположными сторонами войны, про которую все говорят. Это не мигранты-мусульмане воюют против французов. Это – религиозные экстремисты, которые терроризируют остальное население.

Во внутреннем дворе дворца сверкает гравий, как будто каждый сантиметр был тщательно отполирован. Французский президент, Франсуа Олланд пригласил всех ведущих политиков для обсуждения ситуации в частной беседе. Каждые полчаса приезжает черный лимузин. Николя Саркози, консервативный лидер оппозиции и бывший президент, также здесь побывал. А еще – председатели Сената и Национального собрания.

Марин Ле Пен приехала в фургоне с тонированными стеклами. Еще до того, как человек в униформе открыл дверь, она вышла и зашагала к входу.

Для нее Елисейский дворец должен быть воплощением всего неправильного во французской политике: государством правит автономная и самодовольная элита, государство превратилось в музей, где ни один экспонат не может быть сдвинут. И еще – Марин Ле Пен делает все, что может, чтобы в один день переехать в этот дворец. Она также была здесь в январе после атаки на редакцию сатирического журнала Charlie Hebdo. И снова террористы предоставили ей право вернуться сюда. Никогда еще она не была так близко к цели, как сегодня.

Улыбка пробегает по её лицу, когда она покидает дворец. Она быстро подавила её, но ошибиться невозможно. Теперь она на одном уровне с президентом.

После Charlie Hebdo президент Франсуа Олланд не прислушался к ней, говорит она в микрофон. По крайней мере, сейчас он закрывает границы и хочет расширить чрезвычайное положение. Она позволяет себе фразу: «В принципе, мы договорились».

«Гигантская волна беженцев беспрепятственно распространяется по Европе». «Террористы затерялись «среди трех миллионов прибывших». «Пригородные гетто должны быть разоружены: подвалы в пригородах кишат оружием».

Сесиль Алдуа, профессор французской литературы в Стэндфордском университете, проанализировала слова, которые используют Марин и Жан-Мари Ле Пены. С помощью компьютерной программы, она и её французский коллега оценили более 500 текстов, письменных заявлений и речей начиная с 1987 года по 2013-й. Их алгоритм вычислил, какие слова оба Ле Пены использовали с определенной частотой, и в каком контексте. Результаты таковы: Марин изобрела «новый язык между насилием и эвфемизмом». Язык, позволяющий ей быть достаточно радикальной, чтобы восприниматься в качестве критика системы, и достаточно нормальный, чтобы быть потенциальным президентом.

Госпожа Алдуа считает, что после терактов Марин Ле Пен выдержала «спокойную, очень умеренную риторику». На протяжении десятилетий её отец произносил речи ненависти. Бесчисленное количество раз Марин Ле Пен заявляла, что страна находится в шаге от гражданской войны. «В теперешней ситуации для нее достаточно сделать намеки. Люди уже знают, что она на самом деле имеет ввиду», – считает Алдуа.

Десятилетия демагогии Национального фронта можно вложить в одно слово «Banlieue». Banlieue – это пригороды, которые окружают Париж, словно пояс, где вырастает второе поколение мигрантов, лишенное всяких перспектив.

Цепочка такова: Banlieue – молодежь – мигранты – мусульмане – радикальные мусульмане.

Сесиль Алдуа считает: «Марин Ле Пен знает, как балансировать, она всегда говорит тонко, чтобы избежать судебного преследования».

Среди новых правых и популистских европейских движений в Германии, Великобритании, Нидерландах Народный фронт чувствует себя знатной старой организацией. Ему 43 года. Когда его основали, Марин Ле Пен было четыре года. На протяжении десятилетий её отец, сейчас ему 87 лет, возглавлял партию. В 2011 году он передал лидерство дочери, став почетным председателем.

Марин Ле Пен инициировала радикальные изменения в партии. Важнейший её проект – де-демонизация партии. Народный фронт больше не будет экстремальной правой партией, а чем-то новым: ни левыми, ни правыми, а партией, за которую сможет проголосовать любой. Марин Ле Пен заявила, что подаст в суд на любого журналиста, который охарактеризует Народный фронт, как праворадикальную организацию.

Старый Ле Пен считал эту стратегию ошибочной. Но пока он не выражал свою позицию публично, это не было проблемой для дочери. Шесть месяцев назад он дал интервью экстремистской газете Rivarol. Там он повторил слова, за которые уже был осужден и оштрафован дважды: что газовые камеры были всего лишь «деталью истории».

Мать Марин оставила семью, когда та была еще в школе. Девочка осталась с отцом. Позже она всегда называла его мужчиной своей жизни, как будто была девочкой, не желающей взрослеть. Теперь же она отреклась от него. С тех пор дочь и отец ведут свою борьбу на глазах общественности. Они делали заявления для прессы, обвиняя друг друга, писали открытые письма и вызывали друг друга в суд.

Первого мая этого года, на партийном мероприятии в честь праздника, Жан-Мари Ле Пен взял штурмом трибуну. Старик в ярко-красном пальто, с пучком лилий. Он был похож на старое пугало. Вытянув руги и сжав кулаки, он прокричал что-то невнятное. Его дочь с ужасом на лице стояла рядом.

Сначала Жан-Мари был лишен звания почетного председателя, а затем и исключен из партии.

Многие называют Марин Ле Пен «братоубийцей». Но теперь, когда старик ушел, количество людей, которые, возможно, будут голосовать за партию, начинает расти.

Если вы позвоните в Национальный фронт, выразив желание присоединиться к партии, вас перенаправят к женщине с карибским акцентом. Это – Хугьет Фатна. В последнее время она была очень занята. Партия привлекает все больше молодежи, людей среднего класса, левых и женщин. Хугьет Фатна собирает эту толпу политических бездомных, все более разнообразную группу всех классов и возрастов.

У неё кучерявые черные волосы и темная «карибская» кожа. Она носит песочные кожаные платья и высокие блестящие туфли в пастельных тонах, эта привлекательная шестидесятитрехлетняя женщина. Она описывает Ле Пенов, как свою семью. Хугьет – крестная мать одной из дочерей Ле Пен.

На улице сентябрь. Хугьет согласилась встретиться в холле отеля. Она сидит, выпрямив спину, в одном из глубоких кресел. Журналисты часто пишут что-то совершенно отличное от того, что ты говоришь – первое, что она сказала, нажав кнопку записи на смартфоне.

Когда госпожа Фатна присоединилась к партии в 1981 году, ей было 30 лет, и она жила на острове Мартиника, одной из заморских территорий Франции. Национальный фронт поддерживает наследие старой колониальной империи, что сделало партию привлекательной для нее. В 1987 году Хугьет была замужней женщиной с ребенком. Жан-Мари Ле Пен объявил о своем визите на Мартинику, но затем его самолету было отказано в разрешении на посадку. Госпожа Фатна позвонила в партию, чтобы спросить, не приедет ли другой член семьи: главным было имя Ле Пен. Лидер партии послал свою младшую дочь, которая была студенткой юридического факультета. Хугьет показала ей остров.

Из-за поддержки Народного фронта, она нажила много врагов. В результате распался и её брак. Вы могли бы сказать, что она переехала в Европу из политических соображений. Но изначально она приехала с Ле Пенами, а работу в Народном фронте получила позже.

Госпожа Фатна считает, что корень семейной вражды Ле Пенов в ревности. Отец завидует дочери, в настоящее время более успешной, чем он. СМИ отказались предоставить ему платформу, у него редко берут интервью. А вот его дочь можно увидеть на любом канале. Все довольно просто – де-демонизация работает.

Понедельник после терактов. 16 ноября. Кэролайн Форест прибывает в кафе в спешке, с мотоциклетным шлемом под мышкой. Госпожа Форест – одна из французских интеллектуалок левого толка.

«Сегодня мы, прежде всего, боимся исламского экстремизма, – говорит Форест. – Для нашего общества очень многое поставлено на карту».

Госпожа Форест написала биографию Марин Ле Пен. Последняя впоследствии подала судебный иск. Это не необычный инцидент – у партии целая армия юристов. Но госпожа Форест и её соавтор выиграли дело почти по всем пунктам. Им пришлось изменить всего несколько абзацев о разводе родителей Ле Пен, которые суд признал клеветой. Был наложен штраф.

Новое издание книги было выпущено с несколькими поправками. Но борьба между Ле Пен и Форест стала личной. Вы можете наблюдать, как они презирают друг друга, сидя напротив в политических ток-шоу. Госпожа Форест считает, что Марин Ле Пен – более радикальная и опасная, даже чем её отец.

«Её отец всегда говорил, что думал, – говорит Форест, – это стоило ему карьеры».

Марин Ле Пен извлекла урок из карьеры отца и научилась скрывать свои настоящие цели. Она также знает, как извлечь пользу из исключительной ситуации, что она и сделает после терактов, предупреждает биограф.

Марин Ле Пен всегда говорила, насколько ужасно было расти дочерью Жан-Мари Ле Пена. Одноклассники не хотели играть с ней. Когда ей было восемь лет, на дом её родителей было совершено нападение. Лестничная клетка была взорвана, и она вынуждена была пробираться из спальни сквозь дым и щебень. В тот день она поняла, какой жестокой может быть политика. Спустя годы она поняла, как хорошо этот опыт будет смотреться в резюме: Марин Ле Пен, атакуемая и дискриминируемая. Её сторонники могли идентифицировать себя с ней таким образом.

Совершивший это преступления так никогда и не был пойман, но бомба была той причиной, по которой Марин Ле Пен присягнула никогда и ни при каких обстоятельствах не идти в политику. Она попыталась построить карьеру юриста, и даже защищала молодого алжирца без документов, рассказывает Форест. Другие люди не хотели, чтобы их представляла Ле Пен.

Марин Ле Пен понимала, что ей никогда не удастся освободить себя от собственного имени. Разочарованная, она перешла в юридический отдел партии. Именно тогда Ле Пен начала использовать фамильное имя для реализации собственных амбиций. В биографии Ле Пен описывается как жестокая и агрессивная персона, даже по отношению к себе.

«Она почти мучает себя, – говорит госпожа Форест, – потому что она хочет достигнуть чего-то большего, чем её отец. Вот причина, по которой она желает получить больше власти». И вот почему ей пришлось предать отца.

Дом, который когда-то делили Марин и её отец – вилла на холмах шикарного пригорода Парижа Сен-Клу. Вилла носит название «Montretout» («Показать все»), вероятно, из-за чудесного вида на город.

Этот роскошный дом с пристройками расположен в большом частном парке. Производитель цемента, поддерживающий идеи партии, пожертвовал имение Жан-Мари Ле Пену. У семьи появился новый дом, после того, как старый взорвали.

С помощью имения, бывший легионер и мелкий издатель получил финансовые средства для поддержки своих грубых идей. И Марин Ле Пен, которая сегодня подает себя, как защитницу неимущих, стала ребенком из богатого дома.

Начало сентября. Въездные ворота открываются с гулом и две черных собаки рвутся вперед, хотя и не издают звуков. Одна – большая и толстая, другая – маленькая и худая, но обе страшные.

«Вот видите, какой вы получили теплый прием», — говорит помощник Ле Пена. Непонятно, имел ли он в виду, что псы сегодня в хорошем настроении или же, что он был достаточно дружелюбен, чтобы их убрать. Внутри – кривые абажуры, хрустальные люстры и облупившаяся краска.

Жан-Мари Ле Пен, одетый в темно-коричневый костюм с карманным платком, принимает гостей в своем кабинете, который набит всякой всячиной – телескопом, книгами и моделями кораблей. До того, как он ответил на первый вопрос, ассистент обратился к нему: «Господин президент, пожалуйста, подойдите еще раз». Он исчез на несколько минут и вернулся, смеясь.

Почему он так счастлив? «Смерть», – говорит Ле Пен. Кто умер? Мистер Ле Пен собирается с мыслями: «Неприятнейшая личность, которая сделала мне много плохого. Но это не имеет ничего общего с политикой».

Умение шокировать – один из самых больших талантов Ле Пена. Жан-Мари Ле Пен говорит много порочных вещей во время разговора. Он критикует финансовые трудности французского свиноводства и возлагает ответственность на правительство за увеличение числа иммигрантов. Запад, по его мнению, не должен был вмешиваться в Ливии, потому что «когда наступаешь на муравейник, вы не должны удивляться, что муравьи поднимаются по ноге и лазят в нижнем белье».

После этого комментария Ле Пен сделал паузу, чтобы убедиться, что аналогия, проведенная между муравьями и беженцами, была усвоена: «Это шокирует ваших читателей».

Мистер Ле Пен дает это интервью в тот же день, когда фото сирийского мальчика, прибитого к турецкому берегу, распространяется по миру.

Всего год назад Марин Ле Пен еще жила на вилле. Она переехала после того, как две черные собаки загрызли её кота, сообщили таблоиды. В отличие от Марин, её племянница – двадцатипятилетняя Марион Марешаль Ле Пен живет этажом выше офиса Жан-Мари. Во время интервью можно было услышать шаги наверху. «Марион», — говорит Жан-Мари.

Те, кто ближе к Жан-Мари, говорят, что Марион ближе к дедушке, а те, кто к Марин Ле Пен, что к тёте. Лагеря расходятся во многом, но в одном они согласны – Марин не должна быть последним членом семейства Ле Пен, влияющим на политику Франции.

Марион – красивая блондинка, самый молодой член Национального собрания, как когда-то её дед. Она против однополых браков и слушает рэп. Она смешивает традиции и современность, что уже вдохновляет медиа-фантазии. Кто знает, что в один день может из неё выйти.

Жан-Мари Ле Пен выглядит уставшим. Он хочет позже подняться к Марион и побыть с её дочкой Олимпией, которой исполнился год.

Несколько недель спустя общественность узнает, что налоговая служба обыскала виллу Ле Пена. На этот раз он и сам был в шоке.

В выходные дни после парижских терактов, на время траура предвыборная кампания приостановлена. В ночь с воскресенья на понедельник, французские истребители нанесли удар по сирийскому городу Ракка, который де-факто является столицей ИГИЛа.

В тот же день Марин Ле Пен также идет в наступление. Она выпускает пресс-релиз, в котором призывает Францию прекратить принимать всех беженцев.

Госпожа Ле Пен пригласила иностранную прессу в главный офис партии в Нантере. Она ждет вопросов журналистов, прибывших со всех стран, которые должны будут разбираться с беженцами сами, если дела пойдут, как хочет она. Это избирательная кампания проводится с помощью различных средств.

Нантер также находится в пригороде Парижа, хотя и не так далеко, как высотки, в которых живут мигранты. После того, как Народный фронт набрал всего 4,3% на парламентских выборах 2007 года, партия столкнулась с финансовым кризисом.

Банки отказались кредитовать партию, и ей пришлось продать свой главный офис, который находился недалеко от виллы Ле Пенов. Народный фронт осел в Нантере, где ветхие односемейные дома стоят по соседству с современными зданиями.

Внутри здания – синий линолеумный пол и изношенные кресла в зале ожидания, где телевизионные экраны показывают фотографии Марин Ле Пен босиком на берегу моря и на балконе во время заката солнца. Фотографии напоминают снимки из семейного альбома.

Офис Ле Пен находится на втором этаже. Привлекательный молодой человек и привлекательная молодая девушка, оба хорошо одеты и дружелюбны, работают в приемной.

Сейчас Национальный фронт – партия молодых. Многим спичрайтерам чуть больше двадцати, а молодежная партийная организация насчитывает 25000 участников. Недавно была сформирована студенческая группа в Science Po, одной из самых элитных школ, из которой выходит французский политикум. Быть молодым, образованным и отстаивать взгляды правого толка больше не противоречие.

Марин Ле Пен дает интервью с десятиминутными интервалами. Она делает глубокую затяжку из электронной сигареты, откидывается назад и улыбается.

Почему она говорит, что её партия не радикально правая, если многие из её требований именно такие?

Она поднимает указательный палец вверх и отвечает: «Расизм несовместим с нами. Мы – демократы, и никогда не оспаривали результаты выборов, которые были неблагоприятны для нас».

Она считает, что главным врагом демократии является ЕС, который правит Францией через Еврокомиссию, и говорит: «Только французы могут решать свою судьбу, и никто другой!»

И кто же принадлежит к французам? Согласно Ле Пен, «любой, кто это заслужил, не совершил преступлений, уважает культуру и говорит на французском языке».

Но куда вы депортируете экстремистов, чьи родители эмигрировали во Францию из Северной Африки или Ближнего Востока 20, 30, а может быть и 40 лет назад, тех, кто имеет только французское гражданство. Большинство парижских террористов были французскими гражданами. Куда нужно было их депортировать?

Госпожа Ле Пен отвечает вопросом на вопрос: «А откуда вы знаете, что у них нет второго паспорта?»

Долгий путь лежит между Нантером и Елисейским дворцом в центре Парижа, когда речь идет о политическом путешествии. На этом пути – северо-восточный французский город Страсбург и Брюссель.

Марин Ле Пен является представителем в Европарламенте на протяжении одиннадцати лет, что она рассматривает в качестве утомительной остановки на пути к власти. Она таит глубокую ненависть к ЕС.

Госпожа Ле Пен хочет восстановить национальные границы, вернуть французский франк и автономию французского правительства. Она рисует картину прошедшей золотой эры, из которой должно выйти светлое будущее.

В июне Марин Ле Пен празднует создание блока Европы Наций и Свободы. Он включает парламентариев из Франции, Австрии, Нидерландов, Италии, Бельгии, Польши, а также из Великобритании и Румынии.

Теперь офис госпожи Ле Пен сразу за офисом Манфреда Вебера, главы немецкого консервативного блока. Она имеет право высказаться ежедневно при составлении повестки дня. У Ле Пен также есть пресс-секретарь, ответственный за связи с иностранными медиа.

Будучи председателем парламентского блока, 7 октября она говорила не 90 секунд, как раньше, а целых четыре минуты. Четыре минуты, во время которых она смогла выразить свою точку зрения перед президентом Олландом и канцлером Меркель.

Два лидера приехали, чтобы отметить двадцать пять лет со дня воссоединения Германии. Демонстрация солидарности должна была подбодрить и другие страны-члены ЕС, чтобы вместе разделить бремя беженцев. Президент Европарламента назвал это «историческим моментом».

Это также являлось важным моментом для Ле Пен. Её пресс-секретарь попросил о терпении через минуту после её выступления. «Ей нужна минута, чтобы успокоиться».

Марин Ле Пен диктует молодому человеку, а он печатает в смартфоне речь, которую она только что произнесла.

«Спасибо вам, фрау Меркель, за то, что сделали нам одолжение и взяли вашего вице-канцлера с собой», – сказала она, улыбаясь президенту Олланду.

«Господин вице-канцлер, я бы хотела называть вас президентом республики, но это будет неуважением к вашим функциям» – продолжила она.

После парижских терактов начался новый этап конкуренции. И теперь на вопрос, кто самый радикальный политик во Франции, ответ далеко не очевиден.

Левоцентристское правительство президента Франсуа Олланда анонсировало план депортации радикальных имамов и осужденных исламистов, если они имеют двойное гражданство. Олланд говорил о войне, а Саркози о «тотальной войне против терроризма». Консерваторы от Саркози требуют создать лагеря интернированных для самых видных радикалов.

Марин Ле Пен теперь может мало что сказать, чтобы превзойти подобную риторику. Даже если она не станет президентом, она уже выиграла. Террористические атаки об этом «позаботились».

Фото: AP