Gawker: Территория войны (перевод)
Перевод статьи, опубликованной в издании Gawker.
«Чего стоит моя жизнь? Вы – американцы – обращаете внимание на беды, только если они касаются ваших союзников…» – слова, произнесенные молодым повстанцем на похоронах своего товарища. От него сильно несло табаком, выпивкой и порохом, а скупые мужские слезы медленно стекали по лицу.
Он родился здесь – в Донецке, в огромном украинском городе, который де-факто стал столицей так называемой ДНР. «Почему вам все равно, когда умираем мы? Наше дело правое – может не для вас, но для миллионов русских! Почему вы игнорируете нашу жертву?!»
Но ответа на это вопрос он не получил. В Украине, погрязшей во внутренней войне, никто не ведет подсчеты погибших повстанцев и гражданских на территории «свободного Донбасса». В то же время, потери со стороны правительственных сил сообщаются ежедневно, наряду с заявлениями о «российской агрессии», которые занимает большую часть новостных лент.
Украинский конфликт имеет локальный характер, но протекает на территории очень важного региона страны. Юго-восточные области Украины – Луганская и Донецкая, общее название которых Донбасс, являются важнейшим ресурсным регионом страны. Война началась в первой половине 2014 года, после того, как в ходе революционных событий в Киеве был свергнут пророссийский президент. Ответом Кремля стала оккупация южного украинского полуострова Крыма и начало волнений на границе. На данный момент, Донбасс разделен на две части линией фронта, подобно Кашмиру.
Проведя с повстанцами неделю, я склонен согласиться с моим русским другом. Их требования законны. Они хотят независимости. Но вопрос о том, согласно ли с этим большинство населения региона, очень сложный. Референдум 2014 года показал 89% поддержки независимости, но западные СМИ заявили, что настоящий результат – всего 18%. Не в последнюю очередь нужно заметить, что объективность западных журналистов стоит под большим вопросом.
«Пожалуйста, расскажите Америке, что мы тоже хорошие люди…» – умолял солдат.
Причина, по которой западные СМИ делают из повстанцев «плохих парней», очевидна. Украинская армия и новое правительство в Киеве пользуется поддержкой США и стран Европы, а повстанцы, которых клеймят «пророссийскими», получают прямую помощь от нашего противника в холодной войне во главе с Владимиром Путиным. Свободный Донбасс находится под контролем ДНР и соседней ЛНР, войска которых состоят из украинцев, презирающих новое правительство в Киеве и выступающих за более тесные отношения с РФ, вплоть до полного присоединения, российских добровольцев и российских солдат, которые занимаются стратегической работой. Но союз с Путиным не делает всех их плохими людьми.
Морг Донецка является частью целого медицинского комплекса времен Второй мировой войны. К нему ведет грязный переулок, огражденный черным стальным забором. Это самое оживленное место в пустынном городе. За день сюда привозят в среднем три человека, из которых двое, по утверждению доктора Дмитрия Калашникова, являются гражданскими лицами.
В это пасмурное утро в морг доставили солдата. Около десяти повстанцев окружили женщину, облаченную в черное. Вскоре, подъехал грузовик и еще один мужчина открыл задние двери. Грязные ноги свисали с носилок. Толпа безмолвно расступилась, и два солдата переложили тело бойца в гроб.
Открытый гроб перенесли на скамейку в переулке. Члены семьи подходили один за другим, женщины целовали лицо молодого солдата, кожа на котором уже успела приобрести искусственный оттенок старого пергамента. За ними последовали боевые товарищи парня. Большинство бросили пару роз в открытый гроб. Несколькими минутами после, домовина была запечатана и помещена в грузовик.
Этот солдат был убит днем ранее, согласно сообщению командующего офицера Алексея. Осколки от снаряда вонзились в тело в нескольких местах. «Он был хорошим парнем, всегда готов помочь…» – сказал Алексей, дородный мужчина с густой рыжей бородой, чьи суровые голубые глаза увлажнились слезами.
Алексей был командиром Бригады патриотов – вооруженного формирования, борющегося на стороне ДНР. Он разрешил нам следовать за его конвоем, чтобы посетить военные похороны. Через некоторое время езды по проселочным дорогам, мы подъехали к воротам, ведущим на территорию старого трёхэтажного здания. На стоянке колонна вооруженных мужчин подняла оружие, двумя выстрелами проводив павшего товарища в последний путь.
После церемонии, Алексей пригласил нас на чай. Гроб отправили в ближайшую церковь, дабы провести соответствующие ритуалы.
Война – не хобби для командира: обе стороны сильно выматываются.
«Я буду сражаться до конца», – сказал он – «Мы передавали еду украинским солдатам по ту сторону фронта. У них не хватало запасов. По факту, мы не боремся с ними. Это Национальная гвардия атакует нас». Было не совсем понятно, чьи приказы выполняет он сам. «Они приходят сверху» – уклончиво заявил русский. «Мы просто хотим вернуть себе наши земли, а они пусть оставят себе свои».
Алексей уверен, что Украина не является единой нацией и Юго-Восток страны принадлежит России исторически. Это концепция родилась еще в конце 18 столетия и с того времени неоднократно становилась поводом для развязывания войн. Только в период Первой мировой войны и революции 1917 года Киев 19 раз переходил из рук в руки – от монархистов к националистам, от националистов к коммунистам и обратно.
На следующий день мы присоединились к повстанцам на передовой в районе Александровки. Следующий населенный пункт – Марьинка – уже находился под контролем украинской армии. Этот отрезок считался одним из самых проблемных вдоль всей линии фронта.
Повстанцы создали четыре линии обороны. Вместе с Алексеем, который управлял черной Audi A8, мы преодолели несколько блокпостов, на каждом из которых нас ожидала дюжина хорошо вооружённых солдат, чей внешней вид поражал. Некоторые носили майки, демонстрируя татуировки, другие предпочитали комбинезоны или жилеты с банданами. Такой разнообразный «милитари-стайл».
Находясь на передовой, мы посмотрели в бинокль, и на другой стороне долины увидели пару хижин, обложенных мешками с песком. Несколькими ярдами дальше развевался украинский флаг.
Бои растянулись вдоль линии фронта, длиной в несколько сот миль, и в них принимают участие около 100 000 человек. Считается, что 10000 повстанцев – русские, но мой опыт показывает, что это цифра приуменьшена. Радиус артиллерийских обстрелов – около 10 миль. Бои за стратегические населенные пункты постоянно видоизменяют линию фронта. Воздушные баталии здесь не ведутся, а повстанцы пользуются маленькими бомбами, которые не предназначаются для убийства гражданских лиц. Это смертельная война, но здесь есть пределы допустимого.
Линию обороны, построенную из бетонных блоков и грязных мешков с песком, мы застали неповрежденной. Но все постройки вокруг превратились в развалины. Снаряды наполовину разрушили дом, который служил бараком для повстанцев. Не смотря на это, большинство жителей остались в деревне, прячась в бомбоубежищах во время ночных обстрелов – эту информацию сообщил Алексей. Заметив, что уже четыре часа вечера, мы прощаемся, чтобы успеть покинуть опасную зону до начала артиллерийских бомбардировок.
Несколькими днями позже столкновения вдоль линии фронта переросли в новый виток войны и центр Донецка, впервые за месяц, накрыло артиллерийским огнем, были убиты нескольких мирных жителей. За этим последовали взаимные обвинения, но самообстрел со стороны ДНР – весьма неправдоподобная версия событий.
Южнее вдоль линии фронта находится Мариуполь – портовый город, удерживаемый правительственным силами. Ужасы военного времени, так заметные на стороне ДНР, здесь отсутствовали. Пляжи были заполнены людьми, яхты соревновались в море, а люди беззаботно купались. Волейбол, футбол и грандиозные свадьбы в пляжных клубах, а также сауна, где после парной сразу предлагают секс. Единственным признаком войны были пистолеты на пляжных полотенцах, рядом с загорающими мужчинами внушительного телосложения.
Все это происходило под носом у ОБСЕ. Бездельничая на террасах своего отеля, чиновники сообщили нам, что следующей целью Путина может стать Мариуполь – город с почти полумиллионным населением. Бои проходили всего в десяти милях от города, но повстанцы недавно отступили (хотя на прошлой неделе бои возобновились).
Так как мариупольский аэропорт стал базой командования украинской армии, лучший способ покинуть Донбасс – это поезд. Я и фотограф из Франции приобрели себе билеты на двадцатичасовую поездку в Киев.
На протяжении 18 часов мы, казалось, спокойно тряслись на койках, пересекая мирную Украину, пока в наше купе не ворвались бойцы батальона «Азов». Всю ночь они шумели и веселились в соседних купе и в 11 часов утра они решили приобщить к веселью и нас. «Азов» считается лучшим боевым формированием в составе украинской армии, но их неонацистская репутация омрачает их боевые заслуги.
«Обама и Маккейн – хорошо!», – сказал один парень в тельняшке, поверх которой был одет камуфляж. Маккейн реально хочет вооружить украинскую армию, а Обама отдал приказ американским инструкторам тренировать этих детей, несмотря на поправку Конгресса о запрете на сотрудничество с неонацистскими группировками.
Парень двадцати двух лет отроду Алексей грустно произнес: «Почему же вы думаете, что мы нацисты?»
Я указал на логотип SS Wolfsangel на их униформе и спросил, сколько из них были или есть нацистами.
«Может процентов 10… Для большинства из нас это символ силы, а не расистских убеждений. Некоторые используют этот образ, как шутку. Это что-то вроде флага Конфедерации у вас, нет?», – ответил Алексей – «Смотрите, мы любим мусульман!» – он указал на крупного бородатого «джихадиста», к рюкзаку которого было прикреплено две минометные трубы.
В этой странной войне неонацисты объединились с мусульманскими джихадистами, чтобы бороться с русскими. Чечня – мусульманский анклав в России – за последние двадцать лет воевала с русскими два раза, поэтому опыта у них хоть отбавляй.
Само собой, на стол плюхнулась бутылка дешевой водки, а в прибавку и соленья. Для контраста, русские несколькими днями ранее предпочитали закусывать сосисками. Прибыв в столицу, мы, пьяные, обнялись с украинцами, а потом начали строить планы на ближайшие пару дней. Две стороны конфликта и один универсальный напиток. В этой войне все борются во имя смертоносной идеологии – национализма.
